Глава первая
Элион
Так заканчиваются сказки. Зло побеждено,
бедная принцесса-замарашка вступает
в свои законные права, королевская власть восстановлена.
Возвращаются счастливые денечки.
Счастливые отныне и вовек.
И на этом обычно все заканчивается.
Жизнь замирает.
Сказки хотят заканчиваться.
Им-то наплевать, что будет дальше…
Терри Пратчетт.
Волшебные сказки всегда заканчиваются очень вовремя, на самом оптимистичном моменте. Потому что после счастливого конца всегда начинается, в лучшем случае, рутина. Соскучиться-то, и захочешь, не дадут рухнувшие на юную правительницу обязанности, но от тоскливой муторности это не спасает. Лирической депрессии лучше предаваться наедине с самой собой, а тут попробуй-ка не мозолить глаза ни одному из подданных хотя бы пять минут – из-под земли достанут. Хоть следуй дурному примеру старшего брата и прячься от мира в замке на холме: чтобы не видел никто и не трогал никто! Впрочем, в этом замке Элион и получаса не могла находиться, чуть ли не первым делом она перенесли резиденцию в старый королевский дворец в центре города. А замок…замок по прежнему принадлежал опальному принцу, словно бы там до сих пор сохранилась какая-то его частичка, пустынные залы невыносимо холодили сердце. Надо сказать, это не было мрачное готическое строение, дышащее стариной, сыростью и плесенью в духе фильмов про Дракулу, обычно считающееся классическим местом для обитания легендарного злодея - отнюдь. Напротив, это было легкое изящное строение серебристо-серого цвета с острыми живописными башенками, устремленными ввысь. Хотя холм, на котором был построен серебряный замок, находился с северной стороны, во времена власти князя Фобоса всегда отбрасывал на городок тень вопреки всем законам физики. Ненавязчивая демонстрация того, кому принадлежал городок со всеми жителями, кто, пусть и не властелин, но хозяин. Кто имел право брать все, что пожелает и одаривать, исходя из собственной прихоти… Раньше. Теперь тень от холма находилась там, где ей, собственно, и положено – с северной стороны. Но замок продолжал холодно серебриться на вершине.
- Вершина – это всегда одиночество, - тихо сказала Элион самой себе, глядя в окно поверх черепичных крыш пряничных домиков, поверх распускающихся нежной весенней зеленью деревьев, на замок. Даже солнечный свет, отражаясь от серебристых стен, приобретал холодный оттенок. – на ней слишком мало места. Все остальные оказываются ниже и… как-то иначе начинаешь на них смотреть.
Восстановленный дворец - не слишком высокое строение, первые этажи которого утопали в зарослях зацветающей сирени – казался частью города, а замок на холме – в стороне и над.
- Чего-то там… в бескрайности пустыни неприкасаемое воплощение Гордыни. Неужели можно постоянно жить с этим холодом в сердце, дышать этой пустотой, становясь ее частью?
- Ты драматизируешь. Князь, уж извини, был самым обычным эгоистом и сволочью, и не нужно искать в этом красивости.
- Уж извиняю! Последнее время только и слушаю «братец ваш - кровопийца, всю душу вытянул и тэ дэ и тэ пэ!..», причем от таких типов, у которых на лбу написано – если кому их гнилые душонки и понадобились бы – они бы сами их за медный грош продали! А потом я узнаю, что надо мной смеются за глаза: королеву обведет вокруг пальца кто угодно, она всю государственную казну, мол, готова раздать пройдохам, рассказывающим душещипательные истории – чистейшую выдумку от начала до конца! Наверное, я тоже уже начала ставить себя выше других: смотреть уже не могу на этих лавочников, поголовно считающих налоги со своего бизнеса слишком высокими! Ты не понимаешь, Ризз… Я с ума сойду скоро! Откусила кусок больше, чем могу разжевать. Сижу перед Советом министров с умным видом, не понимаю почти ни слова из того, что они говорят. Молчу в тряпочку… Если решу, будто что-то поняла, обязательно оказывается, что неправильно, а права ошибаться у меня нет! Потому что, как только я выскажу свое мнение, обсуждение считается законченным!
- Тебе тяжело. Никто на самом деле не ждет от пятнадцатилетней девушки глубоких познаний в политике и экономике, ты, кажется, для того и создала этот Совет министров, чтобы они помогали тебе во всем этом разобраться. Уж не думаешь ли ты, что князь загружал себя административными вопросами? Его бы и самоубийца не рискнул беспокоить без крайней надобности.
- При князе такого бардака не было! Кое-кто мне уже об этом в лицо заявляет… Воруют уже не то, что плохо лежит, а все подряд, главное, что лежит и хозяин отвернулся! Я не должна была отменять закон с отрубанием рук за кражу? Но это же дикость! Мир, в котором я жила раньше, находится на совсем другом витке исторического развития, там другие правила, другие нормы. Мне трудно влиться в здешнюю атмосферу. Люди привыкли к жесткому контролю, у многих просто нет внутреннего ограничителя. А министров из Совета куда больше привлекает крысиная возня у кормушки! Уже непонятно, что хуже – вмешиваться или пускать все на самотек, что бы я ни делала, все этим только усугубляется!
Ризз подошел сзади и мягко обнял девочку за плечи.
- Ты бывала на Севере, Элион? Хотя, ты же здесь недавно. Там очень длинные и холодные зимы, за которые вода в реках становится твердой…
- Это называется – лед. На Земле так тоже бывает.
- Значит, ты знаешь. Так вот, когда приходит весна, лед на реках ломается. Какое-то время вырвавшаяся из оков вода бурлит и словно бы кипит, а в ней беспорядочно кружатся острые осколки этого льда. Жутковатое, надо сказать, зрелище. Нужно какое-то время, чтобы он растаял окончательно и река могла успокоиться. С обществом сейчас происходит то же самое – закончилась долгая холодная зима, но осколки ледяных оков не успели растаять, все кружиться в водовороте ледохода.
- Возможно, ты и прав, - Элион отвернулась от окна и посмотрела на своего собеседника. – я уже вообще ни в чем не уверена…
Потом перевела взгляд на овальное зеркало в золотистой раме. Самоуважения, правда, зеркала ей никогда не прибавляли, ровно как и уверенности в себе! Серые глаза, бледно-серая кожа, вечно растрепанные волосы тоже серые – просто черно-белая фотография… нет, можно этот цвет волос назвать красиво: пепельным там, или платиновым, но серый есть серый, как ни назови. Нет, некоторым это идет, Фобосу, например. Те же глаза, те же волосы, те же черты лица – а смотрится потрясающе, на князе даже все эти мантии-балахоны выглядят элегантно, а на Элион напоминают помесь савана со смирительной рубашкой! Что же, серыми бывают не только мыши, но и волки.
– Ризз, я хочу побыть одна. Пожалуйста.
Юноша послушно удалился. Когда юная королева высказывала свое мнение, все считали разговор оконченным. Даже если сама Элион ни в чем на самом деле уверена не была. Уж Ризз, в отличие от министров, мог бы это чувствовать!
Не оглядываясь, девочка взяла с полки какую-то книгу и, вслепую открыв ее, наугад ткнула пальцем в текст. Давняя довольно глупая привычка…
«У правителей не бывает друзей. Есть только враги и слуги»
- Неправда! – непонятно кому возмущенно заявила Элион. Перелистнула несколько страниц и повторила попытку.
«Парни вообще не способны понять элементарные вещи, не от бесчувственности, а просто оттого, что они, в сущности, очень грубые создания. Да, а не грубым и все понимающим был Змей. Утонченный, вежливый и насквозь лживый мерзавец»
Юная королева едва сдержала емкое ругательство. Страницы снова зашелестели…
«Как ни печально это признавать, глупо избавляться от такой нужной в хозяйстве вещи, как чистое абсолютное Зло»
- Маразм, - констатировала Элион, бросая книгу на кресло. Замок на холме сверкал, словно ледяное изваяние. Когда-то давно она случайно слышала – а может, читала – что есть люди, с которыми хорошо, но без них еще лучше, а есть такие, с которыми плохо, но без них – еще хуже. По крайней мере, второе оказалось абсолютной истиной! Были ли кровные узы тому виной, или нет, но девочка чувствовала, словно от нее самой оторвали кусок. Про Седрика и говорить не стоило. Всех слов – перечеркнутые четыре строчки в детском стихотворении о потерянном Рае.Была ли счастлива до нашей встречи я
Мой демон-искуситель? Сожалею
О всем утраченном и проклиная и благодаря
Сладкоречивость сказочного Змея.